Истоки эльфийского народа
Когда собираешься рассказать об истоках эльфийского народа, сразу возникает одна трудность: с чего начать? Если начать с появления эльфов, то это будет слишком далеко от начала и неизбежно потребуется по ходу повествования делать отступления в прошлое. Если же начать с самого начала, то рассказ может очень и очень затянуться. Приходится искать золотую середину.
Дело в том, что вся история эльфийского народа подобна реке. В этом, как мы скоро увидим, нет ничего удивительного, но какие же сложности это порождает для исследователя. Как определить: вон тот ручеек уже часть этой реки, или все-таки нет? Какой из трех слившихся в одну речку ручьев является для нее главным? А если их четыре, пять, десять, великое множество... Да и сама река, пропетляв немыслимым зигзагом, преодолев водопады, пороги и плотины, вдруг разделяется, предоставляя исследователям до хрипоты спорить - какой из рукавов реки теперь главный. Некоторые такие споры тянулись десятилетиями. Другие разрешались почти моментально, когда очередной авторитет своей волей определял: кого считать эльфом, а кого за недостатком эльфизма гнать в три шеи. Как следствие, границы образа всегда были размыты.
Для начального периода эта размытость особенно характерна. Мифические персонажи, ставшие впоследствии эльфами, не относились к высшим эшелонам божественной иерархии. Среди них не было ярко и, главное, поименно выделено большого числа богоподобных героев, которые могли бы стать главными персонажами легенд или сказаний. Если они и присутствовали в эпических произведениях, то, как правило, на вторых ролях. Главными героями первые эльфы становились в самых обыкновенных сказках, и вот этот аспект следует осветить поподробнее.
Якоб Гримм в своей работе "Немецкая мифология" писал: "Более свободная и менее скованная, чем легенда, сказка не нуждается в привязке к определенной местности... Сказка летает, легенда путешествует пешком..." На чем же основываются летучие свойства народной сказки? Сказку в систему литературных жанров ввел Шарль Перро. В 1697 году увидел свет его сборник "Сказки моей матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времён с поучениями", который закрепил за сказками новые позиции в литературе. До того, в устной народной традиции, сказка существовала, скорее, как базовый сюжет, на который, как мясо на шампур, нанизывались персонажи и детали повествования. В новой местности рассказчик заменял заморских монстров на отечественных чудищ, расцвечивал свое повествование местным колоритом и сказка сразу становилась близкой и родной. Легко, как старый знакомый, входила она в каждый дом, перерождалась с каждым новым пересказом и мчалась дальше на своих волшебных крыльях. Торговые и культурные связи, великое переселение народов, завоевательные войны с последующей ассимиляцией побежденных победителями (и наоборот), отсутствие авторского права - все это складывалось в попутный ветер для удачной сказки. Как заметил по этому поводу Якоб Гримм: "миф есть общее достояние многих народов".
Тем не менее, исключительно для наглядности, введем некоторые границы и рассмотрим по отдельности скандинавских, германских и славянских эльфов, а также их ближайших соседей.
Рассказ о скандинавских альвах традиционно начинается с острова Исландия. В западной его части до сих пор существует деревушка Рейкхольт (Reykholt), где в начале XIII века жил исландский поэт и политик Снорри Стурлусон. В период 1222-1225 гг. им была создана "Эдда Младшая" - выдающаяся работа, в которой автор дал широкий обзор скандинавских мифов и поэтических фигур, проиллюстрированных стихами скальдов. Помимо этого в состав "Эдды Младшей" вошла собственная поэма Стурлусона, которую он сопроводил прозаическим комментарием. К сожалению, политика не довела поэта до добра, и в 1241году он был убит.
В настоящее "Эдда Младшая" (также иногда именуемая "Снорриева Эдда") считается важнейшим источником информации по древнескандинавской мифологии и поэзии скальдов. Не менее значимой оказалась эта работа и для альвов. Вписавшись в божественную мифологию скандинавов, они уже не были так вольны в вариациях облика, как сказочные персонажи. "Эдда Младшая" поставила в этом вопросе окончательную точку. В том же XIII веке неизвестным автором был составлен сборник мифологических песен, получивший впоследствии название "Эдды Старшей". Поскольку обе работы создавались независимо друг от друга и с опорой на устные источники, то возникли некоторые расхождения, но в целом "Эдды" не противоречат, а дополняют друг друга.
Какими же видятся альвы XIII века? Стоит задаться этим вопросом и окончательная точка плавно прирастает большим вопросительным знаком. Начиная с того, что это не один мифологический народ, а два, и они очень разные.
Светлые альвы светловолосые и светлокожие. Они внешне похожи на красивых людей: "обликом своим прекраснее солнца". В ряде мифологических песен скандинавские боги-асы и альвы упоминаются вместе. Они вместе пируют, вместе выступают против общих проблем, но все это не ставит между ними знак равенства. Асы перечисляются по именам и являются главными персонажами, оттесняя всех прочих на второй план. Таким образом, использование сочетания "асы и альвы" является не объединением, а противопоставлением. Асы занимают в нем главенствующее положение, а альвы - подчиненное, хотя и определенно значимое. Подобно богам, светлые альвы обитают на небе, где имеют собственные владения - великолепный Альвхейм ("страна альвов"). В процессе размежевания с темными альвами также использовалось наименование Льесальвхейм ("страна светлых альвов"). Позднее, когда с альвами стали ассоциировать исключительно светлых представителей, надобность в таком уточнении отпала, и в "Эдде Младшей" уже используется наименование Альвхейм.
Темные собратья альвов обитали глубоко под землей. Согласно "Эдде Младшей", темные альвы "чернее смолы", "у них иной облик и совсем иная природа". Подземелье, где они обитали, называется Свартальвхейм ("страна темных альвов"). Помимо темных альвов, подземный мир населяли карлики - цверги. Их территорией "Эдда Старшая" ("Прорицание вельвы") называет Нидавеллир ("поля мрака") далеко на севере, где никогда не светит солнце (его свет губителен для цвергов) и стоит дом из чистого золота. Тем не менее, цверги активно рыщут в поисках сокровищ по всему подземному миру, а Нидавеллир используется, вероятно, в качестве столицы.
И темные альвы, и цверги были искусными кузнецами и рудознатцами. В сказочной традиции внутреннее наполнение образа значило куда больше внешнего облика, и два народа начали постепенно смешиваться между собой. К XIII веку слово "цверги" уже иногда используется как самоназвание темных альвов. Синтез двух образов породил некоторую путаницу с происхождением. Как сказано в "Эдде Младшей" цверги первоначально были червями в теле великана Имира, из которого и был создан мир, но "по воле богов они обрели человеческий разум и приняли облик людей". В "Эдде Старшей" (сказание "Прорицание вельвы") они были созданы из крови и костей того же Имира. Видимо, на момент создания "Эдд" слияние двух образов не было полностью завершено.
Пока существовало разделение альвов на темных и светлых, само это деление удерживало темных от слияния с цвергами. У темных альвов была иная история происхождения, сохранялись альвийские родственные связи с другими мифологическими персонажами. Когда же светлые альвы окончательно обособились и утвердились как единственно правильные альвы, эта поддержка пропала и ассимиляция не заставило себя ждать. В дальнейшем цверги эволюционировали уже как гномы, и на развитие образа эльфа не влияли.
В "Эдде Младшей", в сказании "Видение Гюльвы" рассказывает о сотворении мира, о том, откуда появились боги, великаны, люди и карлики, но о сотворении альвов даже не упоминается. Они появляются словно из ниоткуда и сразу занимают значимое место. Как такое могло произойти?
Вероятнее всего, на момент формирования скандинавского космогонического мифа альвы входили в состав иной мифологии или были обособленны. Аналогичную обособленную позицию занимали божества плодородия ваны. На определенном этапе мифа ваны и альвы выступают вместе: ваны поселяются в Альвхейме, хотя имеют и свои небесные владения - Ванахейм ("страна ванов"); бог Фрейр объявляется предводителем альвов и ведет их на войну с асами. Некоторые исследователи говорят о смешении образов, хотя, на мой взгляд, речь скорее, опять идет о подчинении.
Временное противостояние асов и ванов исследователи объясняют столкновением культур местных и пришлых племен, либо (более редко) различных социальных групп. Ваны представляли земледельческую культуру, асы - культ воина-завоевателя. Божественная война закончилась вничью, но позднее асы ассимилировали ванов и те влились в их ряды. Альвы же сохранили определенную независимость. Будучи пока что сказочными персонажами, они легко влились в новую объединенную культуру, а позднее проникли и в божественную мифологию. Уже присутствовавшие в мифологии цверги ассимилировали родственных им темных альвов, как асы - ванов.
Светлым альвам аналога не нашлось, что и позволило им занять свое, причем очень значимое место. Как уже упоминалось ранее, альвы фигурируют в сказаниях вместе с высшими богами-асами. От альвов ведут свое происхождение некоторые норны - скандинавские божества судьбы. Не главные девы, а, так сказать, исполнительницы. Те, что приходят ко всякому младенцу, родившемуся на свет, и наделяют его судьбою.
их род не единый:
одни от асов,
от альвов иные,
другие от Двалина
"Эдда Старшая" - "Речи Фафнира"
Народом или войском Двалина в мифологии именуются карлики. В описании норн не совсем ясно: считаются ли норны отдельным народом, ведущим свой род от богов, альвов и карликов, или же речь идет о профессиональном образовании? Мифология выделяет их как отдельных низших божеств, но не акцентирует внимания на способе комплектования рядовых кадров.
Все эти разделения и поглощения однозначно свидетельствуют, что формирование образа альва в период складывания скандинавского мифа все еще продолжалось. Окончательным его итогом стал светлый дух, обликом подобный прекрасному человеку и обладающий достаточными силой и знаниями, чтобы занять свое место в мифологии.
Теперь мысленно перенесемся на три с половиной века назад. В 870-х годах только началась колонизация острова Исландия выходцами из Норвегии. До того остров был практически необитаем. Скандинавы обнаружили на нем лишь нескольких ирландских отшельников. Вместе с норвежцами на остров прибыли альвы.
Так, примерно в 874 году группа норвежских переселенцев достигла берегов Исландии. С собой скандинавы везли взятые из дому дверные косяки, на которых были изображены альвы. Завидев берег, переселенцы выбросили косяки за борт, и основали свое поселение там, куда волны прибили дерево. До того, как их вместе с косяками оторвали от родных очагов, альвы были домашними божествами со своим особым культом. Кроме того, размещение символичных изображений альвов на дверных косяках может быть связано и с культом почитания умерших, указывая на альвов как на духов предков. Особого противоречия, если разобраться, в этом нет. Смерть для скандинава того периода была всего лишь переходом в другой мир (конкретный мир определялся заслугами покойного в нашем мире), и домашние божества тоже могли быть в прошлой жизни особо заслуженными домочадцами.
Статус домашнего божества объясняет и высокую значимость альва для скандинавов, и отсутствие его в мифологии кочевого народа-воина. Не объясняет он только древней связи альвов с божествами плодородия ванами. Не исключено, что связь эта базировалась на осознании того, что благополучие дома во многом зависело от расположения этих самых ванов, но эта версия представляется сомнительной. Функции и сферы влияния домашних божеств и богов плодородия различаются и довольно четко разграничены. Более того, при внешне общей цели и тут есть различие. Домашние божества ориентированы на процветание именно своей семьи, тогда как божества плодородия имеют куда больший охват. Урожай или неурожай в отдельно взятом поле - не их уровень.
Традиционными спутниками богов плодородия, как правило, выступают духи природы. Могли ли альвы быть таковыми до того, как прибились к домашнему очагу? Чтобы ответить на этот вопрос, разберем само название - альвы. Ведь, как заметили еще мудрые латиняне: "Nomen est omen" - "Имя - это знак".
Многие источники указывают, что название альвы происходит от латинского слова "albus" - "белый". Не оспаривая авторитет вышеуказанных источников, все же позволю себе усомниться в тяге скандинавов образца начала нашей эры поминать своих божеств латынью. Тем более, что остальные мифологические существа поименованы все-таки на родном языке. Обратившись в поисках аналогий к скандинавскому, мы обнаружим там слово "alv" - "река". Оно до сих пор присутствует в скандинавских языках: "alv" в шведском, "elv" в норвежском.
Вся жизнь на Земле вышла из воды, и, похоже, эльфийский народ не оказался исключением. Для того, чтобы внимательно рассмотреть этот вопрос, оставим на время скандинавских альвов и обратимся к их германским собратьям.
Некоторые мифологические словари классифицируют эльфов как младших духов германской мифологии. Согласно ряду авторитетных источников - "Этимологический словарь русского языка" Макса Фасмера, "О волшебной сказке" Дж.Р.Р.Толкиена и др. - немецкое слово Elfe произошло от английского слова Elf. Случилось это, скорее всего, в районе 1764 года, когда Кристоф Мартин Виланд перевел на немецкий язык комедию Шекспира "Сон в летнюю ночь". Возникает закономерный вопрос: как же германская мифология решала вопрос терминологии до 1764 года? Чтобы ответить на него, обратимся к работе Якоба Гримма "Немецкая мифология": "эльбы - духи, согласно народным поверьям живущие в глухих лесах".
Таким образом, у германцев этот мифологический персонаж назывался эльб (elbe). Это слово до сих пор присутствует в немецком языке, обозначая сказочного эльфа, сильфа как духа воздушной стихии или гнома как духа земляной стихии. Приближенное к английскому наименование "эльф" (elfe) было введено Виландом при переводе Шекспира. Со временем оно прижилось и стало общеупотребительным. Сам Якоб Гримм отзывается об этом, мягко говоря, без особого восторга: "Написать вместо "эльбы" "эльфы" - значит произвести насилие над языком; еще более неудачны и безжалостны попытки добавить что-либо к краскам и содержанию самих мифов".
Причины, побудившие Виланда к использованию англицизма, не совсем ясны. То ли он стремился переводить максимально близко к оригиналу, то ли не соотносил напрямую английских эльфов и немецких эльбов. Как бы то ни было, введенные Виландом в оборот "эльфы" стали общепринятым обозначением. В 1780 году Виланд опубликовал свою фантастическую поэму "Оберон", где также использовалось написание "эльф". Поэма имела грандиозный успех, и "эльфы" окончательно потеснили "эльбов". В русский язык "эльфы" попали в 1787 году, вместе с первым прозаическим переводом того же "Оберона".
Нетрудно заметить, что название реки Эльба (Elbe) и мифологического существа эльб (elbe) в немецком языке практически идентичны. Эльба - одна из крупнейших рек в Европе, длиной 1165 км. Она берет начало в системе Судет на юго-западных склонах гор Крконоше, протекает по территории северной Чехии (где именуется Лаба), далее течет по Среднеевропейской равнине, образуя широкую долину с заболоченными участками и озёрами, и впадает в Северное море.
Название реки происходит от индоевропейской основы *albh - "белый, светлый, чистый". Некоторые также указывают на близость более позднего германского наименования Alba и скандинавского слова "alv" - "река", но версия названия Alba встречается уже в VIII-IX веке и несет на себе несомненное влияние латыни. Древнеримские авторы именовали реку Albis, что близко латинскому albus - "белый" (в латинском языке слово "река" мужского рода). Вероятно, от этого совпадения позднее и появилась версия, будто слово "эльф" произошло от латинского "albus".
Покровительствовало реке в пределах означенной долины водное божество Эльб, по вполне понятным причинам почитаемое живущими по берегам реки Эльбы людьми. Германские племена хоть и общались между собой, но жили довольно разрозненно. Как следствие, представление об Эльбе у каждого были свои. Они отличались незначительно, но все же отличались и когда пришла пора объединения, можно было вести речь уже о целой расе эльбов.
Некоторое время люди и эльбы жили в добром дружеском соседстве. Люди даже приносили жертвы своим невидимым друзьям, так называемые "эльф-блоты". Обычно это были маленькие животные, горшочки молока или меда. Это показывает что с эльбами, в отличие от речных русалок никс, у людей были довольно насыщенные, долгосрочные отношения. Затем идиллия кончилась, и эльбы сменили берега Эльбы на глухие леса.
К людям лесные эльбы не были дружественны, что указывает на имевший место конфликт. Тем не менее, эльбы не растворились в мифологии, и даже не смешались с оставшимися еще от кельтов лесными жителями: девами мха, деревьев и прочими. Девы деревьев и эльбы со временем обрели некоторые сходные внешние черты, но этим взаимное влияние и ограничилось. Такая стойкость показывает, что эльбы продолжали занимать значимое место в германской мифологии вплоть до той поры, когда сказочники призвали их обратно.
В своей "Немецкой мифологии" Якоб Гримм упоминает саги об альбах у славян. Речь, скорее всего, идет о южнославянских самодивах и родственных им самовилах. Вариаций названия довольно много: вилия (белорус.), вила (болг.), вила (серб.), Wila (польск.), и т.п. В средневековых церковных "поучениях против язычества" их именовали просто "дивами". Все они, очевидно, ведут происхождение от кельтской Vilia, раздробившись на отдельные образы с учетом местных нюансов. Первые письменные упоминания о самовилах относятся к XII веку. Козьма Пражский (Cosmas Pragensis), первый чешский хронист, в своей работе "Чешская хроника" (начата в 1119-20 гг.) упоминает трех дочерей чешского героя Крока. Одна из них, по имени Тэтка, учредила культ "горных, лесных и речных нимф". В устной традиции самовилы появились, конечно, раньше. Позднее они проникли даже в немецкий фольклор в образе Wilis. Это, с учетом структуры народной сказки, о которой написано выше, указывает на то, что самовилы не были тождественны речным русалкам и потому не были заменены никсами.
Мифы описывают самовил как очаровательных девушек с распущенными волосами. Также упоминаются крылья за спиной, но в сказках самовилы довольно часто их снимают, что позволяет отнести крылья не к части тела, а к волшебным атрибутам. Все самовилы никогда не старятся, но при этом не бессмертны. Изначально самовилы упоминаются как русалки, и даже в более поздние периоды они постоянно сохраняют связь с водой и свою власть над ней. Так, белорусские вилии иногда считаются духами колодцев и т.п. Тем не менее, продвижение на сушу не прошло для них незаметно. Со временем самовилы становятся покровительницами растений, приобретая чисто эльфийские черты. Самодивы забираются еще выше, и становятся русалками горными. Последнее, вероятно, произошло уже под влиянием греческой мифологии, где также присутствуют горные нимфы - ореады.
Первоначально отношения с людьми, как и в случае с эльбами, складывались вполне мирно. Самовилы были искусны во врачевании, и их помощь с благодарностью принималась. В отличие от трезвомыслящих германцев, славяне подносили в дар самовилам чашу вина. Ее оставляли около "вилиного дерева" (боярышника), сопровождая подношение просьбой исцелить больного. Старинные лечебные заговоры на Украине, в Белоруссии и в ряде южнорусских областей несут на себе отпечаток тех верований. Так, в заговоре на остановку крови говорится о трех реках: как они будут остановлены волшебной силой, так и кровотечение уймется, а кровь запечется.
Чисто деловыми отношениями контакты между людьми и самовилами не ограничивались. Веселые самовилы любили музыку, танцы и шалости посерьезнее. Своих мужчин у них сказки не отмечают, но самовилы соблазняли таковых из числа людей и рожали от них красивых и одаренных детей.
Помимо "добрых" самовил существовали и их "злые" сородичи, сильно отличавшиеся от первых внешним видом. Например, юды - зловредная ипостась вил - имели ноги с копытами (козьими, лошадиными или ослиными), чудовищные груди, такие длинные, что юды перебрасывали их за спину и т.п. Юды портили скот, вытаптывали посевы, осушали колодцы, могли даже убить человека своим взглядом. Впрочем, как правило, оговаривалось, что даже "злые" самовилы вредят только в отместку за грехи, выполняя тем самым функции стражей порядка. Главной сложностью в отношениях с ними было то, что карали юды исходя их эльфийского понятия правосудия и неискушенным в нем людям разумнее было просто на них не нарываться. Список грехов, за которые эльфы преследовали людей, был сформулирован в Англии значительно позднее. Как правило, в этот список входят: неуместное любопытство, ложь, разглашение доверенной эльфами тайны или нарушение наложенного ими запрета, плохие характер и манеры.
В более позднее время образ див (как их начали именовать вслед за церковью) постепенно менялся, трансформируясь в демона. Дополнительный вклад внесло влияние иранской мифологии. Там существовали родственные существа - пари (пэри, паирика). Их связь с водой была менее подчеркнула, но некоторые мифы выделяли водных пари - "хозяек воды". В остальном европейские будущие эльфы и пари были достаточно схожи, чтобы сказка об эльфах у местного сказочника звучала как сказка о пари. В Поволжье образ пари практически смешивался с образом дэва, и тогда в сказках фигурировал как дух "дию пэрие". Сами дэвы - природные духи антропоморфного или зооморфного облика, нередко представавшие как великаны. В ранней мифологии дэвы предстают добрыми, но слабо индивидуализированными божествами, которые противостоят злым демонам-асурам. В V веке до нашей эры культ поклонения дэвам потерпел поражение. Царь Ксеркс разрушил посвященные им святилища и насадил культ Ахурамазды, в котором уже асуры были добрыми духами, противостоящими злым дэвам. На последних, как водится, повесили все штатные грехи демонов, и к XIII веку дэвы уже являются почти исключительно отрицательными сказочными персонажами. Вслед за ним "на темную сторону" потянулись и связанные с ними пари, разделившись на "добрых" и "злых". В Поволжье, где сказания о пари были менее популярны, а их образ смешивался с образом отрицательного дэва, эти персонажи фигурировали, как правило, в качестве "злых" персонажей.
Эти сказки несли дополнительный негативный заряд для всех дивов. Церковь была достаточно сильна, чтобы раздавить своих сказочных врагов самостоятельно, но внешнее сказочное влияние определяло собственно трансформацию образа из положительного в отрицательного персонажа. Поздние дивы - это дикие, злобные существа, которые выковывали себе подобных из железа. Дым, выходящий из их кузниц, разносил по свету разные болезни с летальным исходом: мор, лихорадку и т.п. В более поздние времена появилась легенда, объясняющая превращение милых девушек в железных чудищ: все добрые и злые дивы покинули славянскую землю с распространением огнестрельного оружия - его грохот их сильно раздражал. Освободившееся место заняла, разумеется, нечистая сила.
Познакомившись с историей скандинавских альвов, германских эльбов и южнославянских самовил, можно задаться любопытным вопросом: не являются ли эльфы потомками вышедших на сушу русалок? На первый взгляд напрашивается утвердительный ответ. На второй - возникают сомнения.
Образ русалки - морской или речной девы - широко распространен в Европе, причем не только в ареале, так сказать, исконного обитания эльфов. При этом традиционные русалки воплощались как персонификация сил стихии - буйных и своенравных, живущих исключительно в "сейчас". Таковы, к примеру никсы и ундины, существовавшие, надо отметить, параллельно с эльфийским народом. Сказочные эльфы, правда, тоже не всегда блистают ангельским нравом, так что это представляется аргументом сомнительным. Поэтому для окончательного решения вопроса обратимся к мифологии славян.
Историки отмечают, что восточные славяне поклонялись берегиням - природным духам или божествам, обитающих в реках и охраняющих их. Славяне поклонялись берегиням и приносили им жертвы-требы. Со временем культ берегинь пришел в упадок. Берегини плавно перешли - трансформировались или ассимилировались - в русалок, сказки о которых были широко распространены среди славян. Как это показано выше, история практически традиционная для любого эльфийского народа. Тем не менее, окончательного превращения берегинь в эльфоподобный народ не произошло, как и не было дальнейшего продвижения на сушу.
Русалки могли представать в образе прекрасных девушек, но выходили на берег исключительно в русальную неделю, когда бегали по лесам и качались на ветвях деревьев. Люди оставляли русалкам дары: пряжу для одежды, ленты, девушки сплетали для русалок венки, но в целом у русалок была своя жизнь, а у людей своя. Личные контакты, как правило, ограничивались традиционным для русалок соблазнением/утоплением. Популяция русалок прирастала не любовью, а гибелью людей - новыми русалками становились утопленники. Аналогично дела обстояли с европейскими никсами и ундинами.
Дальнейшая экспансия славянских русалок в леса не произошла, поскольку место оказалось прочно занято. В лесном мире к тому времени были не только свои обитатели, но даже выстроилась своя иерархия во главе с лешими - "хозяевами леса". У людей с лешими выстроились свои, очень насыщенные отношения. Древние славяне даже заключали с лешими письменные договоры. Такие договоры писались на бересте и оставлялись в лесу, а суть их обычно сводилась к обещанию подарка в обмен на сохранность стад и недопущению нападения на домашних животных лесных хищников, бывших в подчинении у лешего. Если нападение все-таки происходило, на хищника писали лешему жалобу. Русалкам в уже выстроенную иерархию вписаться не удалось и их территорией остались берега рек. С ростом мастерства речного судостроения роль русалок в жизни человеческой общины продолжала падать, развитие образа прекратилось и они остались исключительно сказочными персонажами.
Таким образом, ранними эльфами стали лишь те речные обитатели, что вышли на сушу. Одни сделали своим вторым домом лес, другие поселились у домашнего очага, но в целом всегда наблюдается определенная экспансия. Русалки, никсы и ундины остались на берегах рек и оказались самостоятельными мифологическими персонажами. При этом определенная общность черт позволяет с уверенностью говорить о близком родстве русалок и эльфов, но было ли это родство предков и потомков? Полагаю, что нет.
Если бы речь шла о прямой преемственности, то никсы и ундины постепенно бы растворились в своих более удачливых потомках. Этого не произошло. Произошло следующее:
Те речные обитатели, что вышли на сушу, продолжали активно влиять на жизнь человеческой общины. Они на всем этапе своего пути сохраняли свою значимость. За это ранним эльфам уделялось большое внимание, а это самое внимание для мифологического персонажа - как солнце для растения. Образ креп, развивался, обретал новые черты, перестраиваясь в соответствии с нуждами и чаяниями веривших в него людей. Те же существа, что остались в родной стихии, постепенно утратили свою значимость. Истории о них были интересны, поучительны (а иначе бы они не сохранились), но дальнейшее развитие речных обитателей двигалось невероятно медленно и касалось в основном внешнего облика. Понятия красоты менялись со временем, и соответственно корректировался шаблонный образ "прекрасной речной девы".
В целом картина выглядит так: русалки и ранние эльфы вышли из воды, имея множество общих черт, но каждый народ пошел своим путем. Из этого можно предположить, что у обоих народов был единый предок, и искать его следует там же, под водной гладью. Как это уже стало нормальным для исследования эльфийского народа - в поисках его прошлого отправимся в его будущее, на Британские острова.